Letter 881

Date	28 July/9 August 1878
Addressed to	Anatoly Tchaikovsky
Where written	Verbovka
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1174)
Publication	П. И. Чайковский. Письма к родным (1940), p. 431–432 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том VII (1962), p. 348–349

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Вербовка 28 июля Вчера получил твоё первое петербургское письмо. Мне досадно, что Коля уезжает. Я сильно рассчитывал на то, что его сообщество всё-таки будет тебе ресурсом. У нас все благополучно и все идёт своим порядком. Нат[алья] Андреевна каждое утро в моем присутствии съедает около 10–12 огурцов, потом я занимаюсь корректурой «Евгения Онегина», после совершаются общие прогулки, преимущественно в Высокое, вечером Саша Переслени паясничает, Таня на разные манеры ломается и т. д. Но чем более приближается день отъезда, тем чаще и более всем делается грустно. Признаюсь, что мне, ужасно жаль Саши Переслени. Можно положительно сказать, что она за все своё пребывание здесь была безусловно душою общества. Я хотел выехать в одно время с ними, т. е. завтра, в воскресенье, в Браилово, но по разным соображениям отложил поездку. Главные причины: 1) не хочется ехать в Браилово, пока не кончу корректуры «Онегина», и 2) не хочется бросать здесь Модеста одного. Я решился 5 или 6-го числа вместе с Модестом выехать в Киев, оттуда вместе с ним же съездить дня на 2 к Кондратьеву и кстати устроить там Колю Переслени и уж потом ехать в Браилово и отдыхать там несколько дней безусловно. Вчера была поездка в Тарапун и от нас и из Каменки. Я все время злился. Вообще я все злюсь, на кого и на что, неизвестно; обыкновенно на первого попавшегося. Это доказывает, что свойственная мне мизантропия начинает сильно давать себя чувствовать и что нужно на несколько времени уединиться. В этом отношении Браилово будет мне очень полезно. Я совсем охладел к охоте, до того, что вид ружья наводит на меня тоску. Но в физическом отношении здоровье моё превосходно, — сплю и ем отлично. Если б ты знал, какая мерзость корректура оперы! Хорош Кашкин! После 3-х корректур ошибок, как мух в вербовской буфетной. Сегодня, в последний день пребывания здесь Анны и Саши, мы пойдём всё пешком в Высокое. Завтра обед в Каменке и вечером провожание отъезжающих. Прощай, моя радость. Ради Бога, не хандри и будь здоров. Твой, П. Чайковский

Verbovka 28 July Yesterday I received your first letter from Petersburg. I'm frustrated that Kolya is leaving. I was strongly counting on his company being a resource to you. We are all fine here, and everything is proceeding in its usual fashion. Natalya Andreyevna eats around 10 to 12 cucumbers every morning in my presence, then I work on the proofs of "Yevgeny Onegin", afterwards we generally go for walks together, predominantly to Vysokoye, in the evening Sasha Peresleni acts the fool, Tanya acts up in various ways, etc. But as the day of departure draws near, the more everyone becomes increasingly sad. I confess that I feel awfully sorry for Sasha Peresleni. It can be unequivocally said that during her entire stay here she has undoubtedly been the soul of society. I wanted to leave at the same time as them, i.e. tomorrow, Sunday, for Brailov, but for various considerations I have postponed the trip. The main reasons are: 1) I don't want to go to Brailov until I finish the proofs of "Onegin", and 2) I don't want to leave Modest alone. I've decided to go to Kiev with Modest on the 5th or 6th, and from there to go with him to Kondratyev for 2 days, and to make arrangements with Kolya Peresleni there, and only then go to Brailov for a few days' uninterrupted rest. Yesterday there was a trip to Tarapun, both from us here and from Kamenka. I was in a rage the whole time. In general I am constantly in a rage, at whom and at what I don't know; it's usually at the first person I come across. This demonstrates that my inherent misanthropy is starting to make itself felt strongly, and that I need to be by myself for a while. In this respect, Brailov will be very useful to me. I've gone off hunting altogether, to the point that the even sight of a gun makes me despair. But in physical terms, my health is excellent — I'm sleeping and eating splendidly. If only you knew how nasty the opera proofs are! Kashkin is a fine one! After 3 proofreadings there are as many mistakes as there are flies in a Verbovka buffet. Today, on the last day of Anna and Sasha's stay here, we'll all be going on foot to Vysokoye. Tomorrow we're having dinner in Kamenka, and in the evening we'll bid farewell to those departing. Farwell, my joy. For God's sake, don't be melancholy and keep well. Yours, P. Tchaikovsky