Letter 3472

Date	12/24 January–15/27 January 1888
Addressed to	Modest Tchaikovsky
Where written	Magdeburg–Leipzig
Language	Russian
Autograph Location	Klin (Russia): Tchaikovsky State Memorial Musical Museum-Reserve (a3, No. 1874)
Publication	Жизнь Петра Ильича Чайковского, том 3 (1902), p. 210–211 (abridged) П. И. Чайковский. Письма к близким. Избранное (1955), p. 389–390 П. И. Чайковский. Полное собрание сочинений, том XIV (1974), p. 336–337 Piotr Ilyich Tchaikovsky. Letters to his family. An autobiography (1981), p. 388 (English translation)

Text and Translation

Russian text (original)

English translation By Brett Langston

Магдебург 24/12 янв[аря] Модя, голубчик! Опять я доволен, что могу немножко вздохнуть и собраться с мыслями. Последние дни из Гамбурге и день в Берлине были ужасны. В Берлине я слышал произведение нового немецкого гения Рихарда Штрауса. Бюлов носится с ним, как некогда с Брамсом и с другими. По-моему, более возмутительной бездарности, полной претензий, никогда ещё не было. Весь день вчера я бегал как одурелый. Какая досада, я получаю теперь отовсюду самые лестные приглашения дирижировать своими сочинениями в больших музыкальных центрах и не могу и принять. Писал ли я тебе, что в Париже моё дело устроилось наилучшим образом. Я своего концерта не даю, но Colonne пригласил меня 11 и 18 марта участвовать в его концертах в Châtelet т. е. в эти дни он отдаёт мне вторые половины своих концерт. Магдебург оказался чудесным, великолепным даже городом. Гостинца, как водится, здесь чудная; сегодня иду в оперу. Программа берлинского концерта видоизменилась по совету Бюлова, Вольфа и многих. Они решительно требуют, чтобы я не играл «Франчески». Они, вероятно, правы. Я многому научился за это время, многое понял, чего прежде не понимал. Только писать об этом было бы долго. Потребности немецкой симфонической музыкальной публики совсем не те, что у нас. Я понял теперь, почему обоготворяют Брамса, хотя моё мнение о нем нисколько не изменилось. Узнай я это раньше, может быть я бы даже и писать иначе стал. Напомни мне по возвращении рассказать про знакомство с старичком Ave-Lalemant глубоко тронувшим меня. Сапельников произвёл в Гамбурге настоящую сенсацию. Я его взял с собой в Берлин, а теперь отправил в Дрезден; потом мы съедемся в Берлине и он будет там играть на двух больших обедах у Вольфа и у Бока. Может быть, что-нибудь из этого выйдет. Он в самом деле большой талант. По душе — это прелестный, добрейший юноша. Сегодня я весь день пишу письма, очень устал. Докончу письмо позднее. Фридрих опять бомбардирует меня письмами. Это какой-то сумасшедший, но вместе и сукин сын. Придётся от него деньгами откупаться. Лейпциг 27/15 янв[аря] Ровно месяц, что я уехал. Здесь я уже вторые сутки. Виделся покамест только с Бродским и Зилоти. Вчера имел приглашение в директорскую ложу в Гевандгауз, но предпочёл остаться дома, и хорошо сделал, ибо мне необходимо было выспаться, так как накануне я провёл отвратительную ночь вследствие путаницы, происшедшей с письмами и телеграммами от Colonn'а. Это меня ужасно взволновало. Теперь все устроилось. А ведь я тогда не послал тебе записочки к Шапиро. Посылаю теперь. Целую, обнимаю. П. Чайковский

Magdeburg 24/12 January Modya, golubchik! Once again I'm glad to be able to breathe a little and gather my thoughts. The last days in Hamburg and the day in Berlin were awful. In Berlin, I heard the work of the new German genius, Richard Strauss. Bülow fusses over him, as he used to do with Brahms and others. In my opinion there has never been a more outrageous mediocrity, full of pretensions. I was rushing around in a daze yesterday. It's such a nuisance that now I'm receiving the most flattering invitations to conduct my works in the biggest centres of music, and I cannot accept. Did I write to you that my business in Paris was settled in the best possible way? I didn't give my own concert, but Colonne has invited me to take part in his concerts at the Châtelet on 11 and 18 March, i.e. he's giving me the second halves of his concerts on those dates. Magdeburg has turned out to be a wonderful, even magnificent town. The hotel here, as usual, is wonderful. I'm going to the opera today. On the advice of Bülow, Wolff and many others, the programme of the Berlin concert has been modified. They strongly urged me not to play "Francesca". They are probably right. I've learned a great deal during this time, and understand much that I didn't understand before. To write about this would just take ages. The requirements of the German pubic are completely different from ours. Now I understand why Brahms is so idolised, although my opinion of him hasn't changed in the least. Had I known this earlier, perhaps I'd even have written differently. Remind me when I come back to tell you about my acquaintance with the old man Ave-Lalemant, which moved me deeply. Sapelnikov produced a veritable sensation in Hamburg. I took him with me to Berlin, and I've just seen him off to Dresden; then we'll meet up again in Berlin, where he'll be playing at two grand dinners at Wolff's and at Bock's. Perhaps something will come from this. The fact is he's very talented. At heart, he's a most kind and charming young man. I've been writing letters all day today, and I'm very tired. I'll finish the letter later. Friedrich is bombarding me with letters again. He's slightly mad, but also a son of a bitch. I need the money to pay him off. Leipzig 27/15 January It's been precisely one month since I left. This is my second day here. So far I've only seen Brodsky and Ziloti. Yesterday I had an invitation to the director's box at the Gewandhaus, but I chose to stay at home, and chose well, because I needed to sleep, since the day before I spent an abominable night as a result of a muddle that arose from Colonne's letters and telegrams. This made me awfully agitated. Now everything is settled. That's why I didn't send you a note for Shapiro. I'm sending it now. Hugs, kisses. P. Tchaikovsky